— Ладно, слушай, если тебе так хочется узнать больше обо мне. — Она снова села на скамейку. — В девятом классе я безумно влюбилась в своего одноклассника. Его звали Филиппом. Как я ни старалась, как я ни изощрялась, но Филька так ни разу на меня и не глянул. От отчаяния я налегла на учебу и вскоре стала учиться лучше всех, а он глаз не сводил с одной девочки, почти двоечницы. Только спустя много лет я поняла, почему он не обращал на меня внимание. Кому нужна такая уродливая образина вся в веснушках, будто мое лицо мухи засидели, — тяжело вздохнула она.
— Зайка, о чем ты говоришь? Да только за твои веснушки я готов отдать все, что у меня есть.
— Вот видишь, а говорил, что веснушек моих не замечаешь. Все ты заметил, только не знаю, почему притворяешься. Слушай меня дальше, раз уж попросил. Я перед тобой, как на исповеди, всю правду о себе говорю. Надо же кому-то излить свою душу. А то нет сил, все это носить в своей душе. Тяжело мне очень из-за моего уродства. Я столько слез из-за этого пролила. Только одна подушка об этом знает. Она не просыхает от моих слез.
— Зайка, не говори так. Ты такая красивая, что не передать никакими словами. Просто ты еще не встретила человека, который сказал бы тебе об этом. Ты сама виновата во всем. Если тебя так волнуют веснушки, то их легко удалить, применяя соответствующие косметические средства. Это же не проблема. Но мне так они нравятся! Я насмотреться не могу на них.
— Хорошо. Вот по этому поводу я расскажу тебе одну историю. Когда я была на третьем курсе, папа решил устроить мне двухнедельный круиз по Волге. Хоть и накладно это было, но он отправил меня с мамой на пароходе до Саратова и обратно. Все было замечательно: обеды в ресторане, загорание на верхней палубе, длительные стоянки у песчаных пляжей, экскурсии по различным городам. Мы уже возвращались обратно, когда на пароходе появились новые пассажиры и отдыхающие. Дело в том, что этот пароход был не только экскурсионным, но и пассажирским, таким образом, заполняли пустые каюты. Уже где-то под Ульяновском мама ушла пораньше спать, а я осталась посмотреть кино, потом пошла на корму и села на скамеечке. Ночь была сказочная. Темно-синее небо, яркие звезды, молодой месяц. За кормой бурлила вода от пароходных винтов. Позади себя пароход оставлял длинный и широкий след потревоженной винтами воды. Я сидела и любовалась всем этим. Мне было так хорошо. В этот момент я чувствовала себя счастливой в единении с окружающим миром.
Зоя замолчала. Алексей увидел, что ее пальцы стали нервно перебирать складки юбки. Дыхание девушки стало учащенным, губы слегка дрожали, она с усилием сделала глотательное движение, не в силах говорить дальше.
— Зайка, что было дальше? Рассказывай! Я предполагаю, что произошло что-то из ряда вон выходящее. С тех пор эту боль ты носишь в своем сердце.
Она посмотрела на него. В ее глазах блестели слезы.
— Ты правильно угадал. Алеша, я никогда и никому на свете не рассказывала об этом. Так вот. В такую необыкновенную для меня минуту кто-то подошел сзади.
— Можно присесть рядом с вами? — спросил меня юноша довольно высокого роста. Я разрешила. Сначала говорили о звездах, о молодом месяце, о млечном пути. Он хорошо разбирался в звездах и знал названия многих созвездий. Разговор был легким, непринужденным. Я большая охотница поговорить, язык у парня тоже хорошо был подвешен. Он оказался на редкость грамотным и начитанным. Я ни в чем ему не уступала. Познакомились. Его звали Юрой. Вскоре, часа через два, мне стала проясняться его суть. Да он и не скрывал этого. В страстном воодушевлении, с неподражаемым энтузиазмом, на повышенных тонах он говорил:
— Представляешь, Зоя, я хочу быть похожим на графа Монтекристо. Помнишь, как написано в книге? Он появляется в дверях, и в зале все замолкают. Даже оркестр перестает играть. То тут, то там восхищенно шепчут дамы: граф Монтекристо, это он, как он прекрасен. Я тоже хочу, чтобы все в восхищении замолкали при моем появлении.
— Вот в таком тоне он изливался передо мной до самого рассвета, — продолжала свой рассказ девушка. — Еще он говорил, что уже сутки плывет на пароходе, и только я смогла его понять, что только я оказалась достойной его откровения. Мне было приятно, я была польщена. Я почти полюбила его. Тут первые лучи солнца прорезали горизонт, и дневное светило упорно и настойчиво пробивало себе дорогу. Мы стояли с ним у перил, облокотившись о них, и наблюдали рассвет. Потом он с таинственной улыбкой взглянул на меня. С его лица моментально сползла самодовольная улыбка и он… — глаза девушки снова наполнились слезами, и крупные слезинки покатились по ее щекам. — И он сказал: «Как жаль, что ты некрасивая» — повернулся и ушел от меня, — и Зоя разрыдалась.
Тут Алексей соскочил со скамейки и в нервном возбуждении зашагал взад-вперед.
— Да как он смел, подонок!? Кто же говорит подобные вещи девушкам? — Он сел рядом с плачущей Зоей, обнял ее. Она прильнула к его плечу лицом, продолжая рыдать.
— Заинька, ты самая красивая девушка на свете. За твои прекрасные веснушки я безумно полюбил тебя. Успокойся, моя девочка! Я докажу тебе, что ты самая красивая, только дай мне время. Почему ты поверила этому негодяю?
— Он сказал искренне и правду, — сквозь рыдания проговорила она. — Я до этого случая и не придавала особого значения своей внешности. После этого я поняла, почему Филька не смотрел в мою сторону, несмотря на мои блестящие успехи в учебе. Он смотрел на двоечницу Таньку, потому что на ее лице была розовая бархатистая кожа без единой веснушки.
— И у тебя больше никого не было? Неужели не нашлось на твоем пути человека, который заметил бы твою красоту?
— У меня оказался еще один серьезный изъян, о котором мне сказал другой парень. С ним я встречалась немного на четвертом курсе.
Зоя освободилась из его объятий, достала из сумочки платочек, насухо вытерла глаза и щеки, высморкалась.
— Ты можешь рассказать об этом сейчас? Или оставим до другого раза?
— Я все расскажу сейчас. Пусть все неприятные разговоры уйдут в прошлое. Слушай. На параллельном курсе был очень скромный паренек. При встрече со мной он стеснялся и краснел. Только на четвертом курсе воздыхатель осмелился подойти ко мне. Встречались мы сравнительно недолго. Но тут, мне кажется, я виновата. Я такая была счастливая, что у меня появился парень, я так старалась ему нравиться, что просто перестаралась в своем стремлении. Я водила его по музеям, где рассказывала о художниках и их картинах. Я приглашала его на концерты симфонической музыки в филармонию и поясняла тонкости музыкальных произведений, рассказывала о жизни композиторов. Месяца через два он вежливо извинился и сказал, что больше не будет со мной встречаться. Я очень удивилась и спросила:
— Почему?
— Понимаешь, Зоя, ты слишком умная. Рядом с тобой я чувствую себя дураком. А так нельзя. Мужчина должен чувствовать свое превосходство перед женщиной. А ты подавляешь меня своим умом.
— Оказывается, ум для девушки опаснее уродства. Ведь тот парень не посмотрел на мои веснушки, а мой ум оттолкнул его от меня. Вот так я и осталась одна в свои двадцать восемь лет. Правда, у меня был еще один ухажер, Саша Нетиков. Он учился в школе милиции. Одна моя сокурсница встречалась с курсантом из школы милиции. Я зашла как-то к ней, а там их человек пять. Меня за язык тянуть не надо. Я выдала несколько шуток по этому поводу и ушла. На следующий день Мария, моя сокурсница, шепнула мне на лекции, что я понравилась одному парню, и он хочет со мной познакомиться. Поскольку я была обделена мужским вниманием, то согласилась. Встретились мы с ним на Гоголевском бульваре. Парень, как парень, ничего особенного, только уж такими влюбленными глазами смотрел на меня. Встречались мы довольно долго, но не часто. Жил он на казарменном положении, отпускали в увольнение его раз в неделю и то, если не стоял в наряде. Так что виделись мы с ним крайне редко. Меня смущало то, что уж очень честным и правдивым он был. Ну, настолько правильным человеком, что уму непостижимо. Относился он ко мне довольно серьезно, будто я была кандидатурой ему в жены. Но он абсолютно ничего не сделал, чтобы завоевать мое сердце. Поэтому я не смогла его полюбить. Знаешь, как поется в частушке:
Подарил тебе я ленту
И заколку для волос.
Только с этого момента
Вроде что-то началось.
— Никакого знака внимания не было с его стороны. Ну, хотя бы захудалый цветочек или сто грамм леденцов. Ничего. Придет, поговорим, погуляем по Гоголевскому бульвару и до свидания. Но ходил он с удивительной настойчивостью и постоянством. Я со своей стороны вела себя весьма строго, не позволяла вольностей. Уж очень правильный он был человек. В его понятии было, что раз понравилась ему девушка, то этого вполне достаточно для взаимности. А мне надо было хоть какое-то внимание с его стороны, чтобы дрогнуло мое сердце. Мало того, что сердце мое молчало, со временем я стала понимать, что он мне в тягость. Не лежит моя душа к нему, отторгает, как инородное тело. Долго я мучилась так. Сознанием я понимала, что он человек хороший, отличным мужем может стать. В его отсутствии я настраивала себя, что он именно тот, который мне нужен, что он мне нравится. Настрою себя, начинаю его ждать, скучать по нему, а придет, все во мне переворачивается и кричит, что он мне не нужен и даже противен. Я не знала, как ему об этом сказать. Я боялась его обидеть. Но однажды случайно я встретила Дмитрия, жениха Марии, и попросила его, чтобы Саша вернул мне мою фотографию, которую я подарила ему по его просьбе. В воскресенье Саша позвонил и попросил прийти на Гоголевский бульвар. Я пришла, он сидел на скамейке. Надо было видеть его в тот момент. Он молча протянул мне фотографию и сквозь зубы процедил:
— Сумела войти в душу и наплевать.
— Я молча взяла фотографию и ушла. Что я могла сказать в свое оправдание? — Девушка немного помолчала. — Вот такое у меня было не состоявшееся замужество. Понимаешь, Алеша, сердцу невозможно приказать. Оно живет по своим законам, не терпит фальши и лжи. Я прислушалась к своему сердцу, и поэтому превратилась в старую деву до безумия увлеченную цветами. Мне двадцать восемь лет. Я не стыжусь своего возраста. Я еще не знала настоящей любви, я даже никогда не целовалась с мужчинами. Я все рассказала тебе, мой хороший Алеша. Больше меня ни о чем не спрашивай. А сейчас проводи меня, пожалуйста, домой. Я должна прийти в себя после такого откровения.
Она поднялась со скамейки, встал и Алексей. Он робко обнял девушку за плечи. Она не противилась, а только с благодарностью посмотрела на него. Они спустились по ступеням к Сивцеву Вражку и медленно пошли по Староконюшенному переулку. У подъезда Алексей робко поцеловал девушку в веснушчатую щечку.
— До свидания, моя Зайка!
— До свидания, Алеша! В семь часов я уже буду ждать тебя у подъезда.
Девушка поднялась на громыхающем лифте на шестой этаж, открыла дверь своей квартиры, вошла в коридор. С легким щелчком захлопнулась входная дверь позади нее. Она прислонилась спиной к двери и медленно сползла на пол, разразившись внезапным рыданием. Плакала она долго, с надрывом, выплакивая боль и обиды минувших лет. Наплакавшись, она почувствовала облегчение, будто сбросила непосильный груз со своих плеч. После душа у нее еще хватило сил напоить отстоянной водой своих зеленых питомцев. Каждому цветку она находила ласковое слово, разговаривая с ними, как с живыми существами. После этого окинула внимательным взглядом свое многочисленное зеленое хозяйство, собрала две сумки необходимых для дачи вещей и легла спать.
— Алеша, — прошептала она. — Неужели и в мое окошко постучалось счастье? Как он сказал? «За твои прекрасные веснушки я безумно полюбил тебя». «Прекрасные веснушки». Никогда не думала, что веснушки могут быть прекрасными. Надо же, веснушки ему понравились! Ненормальный какой-то. А вообще-то хороший парень, внимательный! Его нельзя терять. Возможно, это мой последний и единственный шанс. Алеша! …
